Л.В. Шапошникова – известный учёный индолог, исследователь творческого наследия Николая Константиновича Рериха прошла по маршруту его Центрально-Азиатской экспедиции в 70-е годы ХX в. Ей удалось пройти Алтай, Монголию, Индию, включая Западные и Восточные Гималаи. Только китайская часть маршрута по известным причинам оказалась недоступной.
Итогом её путешествия стала книга «По маршруту Мастера», изданная в 1999 году. Удивительные по красоте пейзажи Алтая и Гималаев, история, обычаи и культура народов, населяющих эти места, встречи с разными людьми, беседы о Рерихах – таково содержание этой живо и увлекательно написанной книги.
Впервые слово «Шамбала» прозвучало для Людмилы Васильевны со страниц рериховского экспедиционного дневника. В пути у неё были с собой его дневники «Сердце Азии» и «Алтай-Гималаи», а также репродукции картин, которые он писал на маршруте. Людмила Васильевна шла точно по следам Николая Рериха.
В своём путешествии она встречалась с разными людьми и некоторые из них давали ей информацию о Шамбале. Целые главы книги, такие как «Ворота Шамбалы», «Карта Шамбалы», «Башня Шамбалы», посвящены этому краеугольному понятию Азии.
Я расскажу о встрече Людмилы Васильевны с академиком Ринчином и ламой Палденом. Осенью 1975 года Людмила Васильевна оказалась в Монголии в Урге. Гуляя по старому городу, она очутилась в буддийском храме Авалокиташвара на территории монастыря Гандан. Неожиданно к ней подошёл лама и указал на библиотеку. Библиотека оказалась закрытой. Лама, который немного говорил по-русски, сказал, что его отец, которого уже не было в живых, знал Рерихов. Лама рассказывал: «Это были большие люди, их многие знали в Урге. Они потом ушли в Лхассу. Говорят, их пригласил сам Далай-лама. Картину «Великий Всадник» видела? Это старик сам нарисовал. А молодой хорошо знал монгольский язык и видел наши книги».
Людмила Васильевна пишет: «Так в старинном монастыре я наткнулась на следы Рериха. Тогда это показалось мне большой удачей. Но потом с такими удачами я сталкивалась на всём пути экспедиционного маршрута и перестала удивляться. Их помнили везде».
Настоятель монастыря, у которого были ключи от библиотеки, пришёл только под вечер. Это был академик Ринчин – крупнейший историк Монголии, автор интереснейших исторических романов.
Людмила Васильевна спросила его о Рерихах. Оказалось, что Ринчин знал Рерихов. Он был молодым учёным, когда русская научная экспедиция прибыла в Ургу. Тогда он многому у них научился.
О Николае Константиновиче он рассказывал: «Это был человек огромных и многосторонних знаний. Он обладал богатейшей эрудицией учёного и зорким глазом художника. Он чувствовал и понимал Восток и глубоко проникал в ход событий Монголии». Ринчин восторгался картиной Николая Рериха «Великий Всадник»: «Его «Великий Всадник» великолепен. Людям Запада редко удаётся проникнуть в суть буддийской символики. Рерих обладал таким даром. Этим он привлёк многих из нас».
В беседе Ринчин обратился к Людмиле Васильевне: «Это прекрасно, что Вы решили пройти по маршруту рериховской экспедиции. Рерих умел выбирать маршруты и умел много предвидеть. Его мысли были неожиданны и парадоксальны. Но впоследствии многие из них были подтверждены. Не забывайте этого».
Уезжая из Урги, Рерих подарил Ринчину серебряное кольцо, на котором были выгравированы три круга. Так в разговоре всплыли слова «Шамбала», «Махатма». Ринчин поведал о визитах Махатм в Монголию. Ринчин был уверен, что Николай Константинович и Елена Ивановна были связаны с великими душами. В завершение беседы Ринчин сказал Людмиле Васильевне: «Мы не произносим слово «Шамбала» всуе. За ним стоит Великая реальность. Учёным предстоит исследовать её и очистить от наслоений времени и религиозных предрассудков. Рерих сделал в этом отношении первый шаг. Те, кто идут по его следам, должны понимать это».
Людмила Васильевна пишет: «Тогда я ещё не знала, что эта беседа с Ринчином сыграет в моей жизни такую роль. Был уже поздний вечер, когда Ринчин легко поднялся с кресла, и я ощутила его сухое и несильное пожатие. Он исчез в тёмном проеме двери, как будто растворился или вновь вернулся на старую китайскую фреску. После него в комнате остался тонкий, еле уловимый аромат незнакомых мне духов. Больше я не видела академика Ринчина. Он умер вскоре после моего возвращения в Москву».
С ламой Палденом Людмила Васильевна познакомилась в Ле, столице Ладакха в 1979 году. Палден был учёным ламой. Он знал тибетский, английский и хинди. Читал по-немецки и по-французски. Был знаком со структурной лингвистикой. Так же хорошо был осведомлён с историей Ладакха, изучал труды доктора Франке и тех, кто впоследствии писал о Ладакхе. Он прекрасно ориентировался и в той литературе, которая выходила на Западе и была посвящена Большому Тибету и Малому – Ладакху.
Учёный лама Палден, – пишет Людмила Васильевна, – стал для мня проводником в сложном лабиринте ладакхского буддизма. Он рассказывал мне о буддийских сектах и знаменитых настоятелях монастырей, о тантрических ритуалах и старинных рукописях, которые хранятся в монастырских библиотеках, о древних святилищах нагов и прорицателях. Раскачиваясь, он низким голосом пел молитвы, стараясь довести до моего сознания что-то очень важное и значительное в них. Он знал очень многое, его знания были точны, в них отсутствовала расплывчатость, свойственная некоторым другим ламам. Он представлял себе «нашу эру» и до «нашей эры», не пытался оперировать миллионами лет и не тревожил вечность. Но вместе с тем он знал о Большом времени, ощущал его и нередко опирался на него в своей аргументации. Палден принадлежал к жёлтошапочникам. Он был ламой монастыря Спитуг.
Николай Рерих писал о монастыре Спитуг в своём экспедиционном дневнике: «Сильный монастырь Спитуг. Первый – из учения Дзонкхапы. Не развалины, но живая и работающая община. Настоятель монастыря и его сотрудники знающи и поражающе понятливы. Вы ещё не кончили мысль, а они уже готовы продолжит её правильно. В Спитуге изображение Майтрейи и знание пророчеств». Монастырь построили в 15 веке и с тех пор он является резиденцией главы жёлтошапочной секты Ладакха. Бесценные танки и рукописи, которые удалось вывезти в 1959 году из Поталы, дворца Далай-ламы в Лхассе, хранятся в монастыре Спитуг.
Людмила Васильевна искала случая и места, чтобы поговорить с ламой Палденом о Шамбале. Она пишет: «Мы сидели с ним у скалы, на которой был высечен барельеф Будды, когда я спросила его о Шамбале. Лама задумался, а потом начал говорить.
– Многие ламы, – сказал он, – знаю о Шамбале. Но больше всех знают об этом те, кто связан с ваджраяной, тантрическим буддизмом. В буддизме есть разные школы. Есть хинаяна – «малая колесница», есть махаяна – «большая колесница», а ваджраяна, самая сокровенная из них – «алмазная колесница». Великие мудрецы, Махасиддхи, практиковали ваджраяну и владели необычными силами, которые дают знание единства макрокосма и микрокосма.
Многие Махасиддхи побывали в Шамбале и рассказывали о том, что видели там. Они встречали там великих мудрецов, познавших великие истины жизни и смерти. Один из наших панчен-лам написал книгу «Путь в Шамбалу». Он там тоже был. Великий Будда, Учитель, был связан с Шамбалой. Оттуда придёт и будущий Будда, Майтрейя. Он установит справедливость на земле и сокрушит зло. Вы, путешествуя по Ладакху, видели не раз изображение Майтрейи на скалах, видели статуи Майтрейи в монастырях. Он символизирует для нас лучшее будущее.
Из Шамбалы пришла к нам Калачакра – Колесо Времени, учение, которым овладевают те, кто придерживается ваджраяны. Наши тантрические таинства все определены законами Калачакры. Я слышал, что главный лама Тиксе разрешил Вам присутствовать на таком таинстве. Не мне судить сколь верно он поступил. Но там Вы так или иначе соприкоснулись с Калачакрой, хотя может быть ещё этого не осознали.
– Калачакра возникла в глубокой древности, – продолжал лама, – много веков тому назад. Один из первых царей Шамбалы, Ригден Дава Занг-по или, как его называют индийцы, Сучандра, был причастен к составлению Калачакры. В парке своего дворца, что стоит в столице Шамбалы Калапе, он построил огромную и прекрасную мандалу Калачакры. Это было в 530 году до н.э. С тех пор её изображают при посвящении. Во многих наших храмах вы видели статуи Калачакры. Это божество со множеством рук, которые образуют форму колеса. И руки в этом колесе напоминают спицы. Колесо Времени вращается в согласии с ритмом Вечности. Наши короткие жизни трудно соотнести с этим ритмом. Но тем не менее много меняется на наших глазах.
Если раньше Калачакра была уделом избранных и посвящённых, теперь все большее количество народа приобщается к учению, пришедшему из Шамбалы. Уже с 50-х годов теперешний Далай-лама проводит массовые посвящения в Калачакру. Простым людям непонятен таинственный ритуал посвящения, но их сердца отзываются на космический ритм, который они слышат в словах мантр и молитв, в пении и звуках труб и барабанов. Их души и сердца меняются в этом посвящении, в них капля за каплей вливается новое сознание. Сознание наступающей эпохи Майтрейи.
Весть о Калачакре собирает многие тысячи людей. Все эти люди, включая лам, по-разному воспринимают Калачакру. Для одних – это научная философия, для других – религиозная служба, для третьих – красивая мечта о будущей справедливой жизни без страданий и лишений. Но Калачакра не то, ни другое, ни третье. Это – Истина в разных обличьях. Истина о земле, небе и человеке. Человек с самых древнейших времён тянулся к Истине и искал эту Истину. Вот в этой Истине и заключена сила Калачакры, её привлекательность для самых разных людей.
Начиная с 50-х годов и до теперешнего времени было проведено шесть раз массовое посвящение в Калачакру. Одно из них произошло в Ле в 1976 году. В память об этом на берегу Инда остался храм Калачакры и Шамбалы. Его специально построили в тот год посвящения. Вы его видели? – спросил Палден. Да, Людмила Васильевна видела этот храм. Когда она вошла в него, лама, который там служил, не дожидаясь её вопросов, показал ей стол, на котором была мандала. Её сделали тогда из песка и драгоценных камней. Колесо времени выложили жемчугом. Затем лама развернул лежавший рядом свиток и сказал: «Она была вот такой». Людмила Васильевна пишет: «Солнце заиграло на ярких красках геометрического узора мандалы. Рисунок напоминал ювелирное изделие. Линии переплетались в изощрённый узор, в котором присутствовала какая-то таинственная гармония формы и цвета. Линии завораживали, а цвет звучал странной неведомой музыкой».
Далее Людмила Васильевна описывает церемонию посвящения в Калачакру. В те сентябрьские дни на берегу Инда собралось не менее 20 тысяч ладакцев, тибетцев и кочевников с Чантанга. Три дня Далай-лама готовил себя к главной церемонии посвящения. Он сидел перед огромной мандалой, которую когда-то нарисовал Владыка Шамбалы, царь Ригден Дава Занг-по. После завершения трёхдневного ванга уставший от напряжения и ожидания, Далай-лама начал читать проповеди о Калачакре. Настал день посвящения. Тысячи людей напряжённо, затаив дыхание, ожидали появление Далай-ламы. Когда он появился в дверях храма, случилось непредвиденное. На сидевших и стоявших на площади, неожиданно и сразу обрушился сильный дождь с градом, поднялся ураганный ветер. Буря бушевала до самого вечера, но никто не сдвинулся с места. Тысячи людей продолжали сидеть на размокшей земле под дождём, градом и ветром, ибо космические часы не идут обратно. Колесо времени нельзя повернуть вспять. После церемонии все говорили, что это было «испытание Шамбалы», которое все ладакцы выдержали с честью. Последний день посвящения, который выдался сухой и солнечный, завершился таинственным танцем Калачакры. Танцем в честь Великих Мудрецов, живущих среди снежных гор, с незапамятных времён и давших миру учение Колеса Времени.
– Вы видели железный мост через Инд? – однажды спросил меня Таши Рабгиез. – Мы проходили с вами мимо него, когда шли в монастырь Ше. Так вот, в одном древнем пророчестве сказано, что, когда построят железный мост через Инд, наступит время Шамбалы. Вот оно и наступает.
С Таши был согласен и Римпоче Тогдан, настоятель монастырей Ламаюру и Фианг. Я просидела у Римпоче полдня, и наш разговор всё время вращался вокруг Шамбалы. На прощание Римпоче протянул мне несколько узеньких листочков. На них типографским способом был отпечатан какой-то тибетский текст.
– Возьмите это, – сказал Римпоче. – Это молитва Шамбалы. Теперь в наших монастырях часто её читают. Железный мост через Инд уже построен.
Однажды доктор Смангла, коренастый крепыш с живыми и умными глазами, показал рукой в сторону долины Нубры.
– Там ворота в Шамбалу, – сказал он просто и как-то обыденно. – Оттуда иногда приходят вести. Но сейчас туда трудно попасть. Часть территории оккупирована китайцами.
Каждый раз, когда я бывала в той стороне, мне чудилось нечто знакомое в очертаниях скал и перевалов. Я долго не могла понять к чему бы это. Но потом, просматривая в очередной раз взятые с собой для работы репродукции картин Рериха, нашла отгадку. Эти места мне были знакомы по его картинам. Картины назывались «Ворота Шамбалы», «Перевал Шамбалы».
«Ворота Шамбалы» когда-то звучало для меня как легенда или сказка. Теперь же это обретало свою реальную плоть и кровь. Вести из Шамбалы, вести о Шамбале. Здесь, в Ладакхе, среди снежных хребтов, неожиданно появлялась информация, как бы принесённая ветром.
